Борис Колкер преподавал эсперанто ещё в СССР. В интервью Jewish.ru 82-летний лингвист рассказал, за что этот язык ненавидел Сталин и почему сейчас не любят исламисты.

Как вы, живя в советском Кишинёве, пришли к изучению эсперанто? Бежали от действительности? Надеялись на слом барьеров?
– В начале 1956 года я прочитал об эсперанто в журнале «Польша». Я тогда учился в десятом классе. Всего лишь за три года до того умер Сталин, в воздухе витал дух головокружительных перемен. Конечно, меня захватила идея общаться со всем миром на одном языке – и без всякой цензуры. Я стал следить за темой. Летом 1957 года в Москве в рамках VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов прошла международная встреча эсперантистов. В связи с этим выпустили и книжку с краткой грамматикой и словариком. Я ее прочитал множество раз и выучил наизусть – так и заговорил на эсперанто.

Этот язык так легко выучить?
– Именно что. Изучать эсперанто – удовольствие. В языке короткая грамматика, нет исключений. Его лексика – общая французскому, английскому, немецкому и русскому языкам. Еще в молодости я обучил этому языку свою будущую жену Эсфирь, а у нашей дочери Изабеллы он вообще стал вторым родным. Эсперанто хорошо подходит для быта, а не только для поэзии и науки: раньше мы любили говорить на нем дома. И еще одно: зная эсперанто, легче учить романские и германские языки. Говорю это как переводчик и преподаватель языков. В 20 лет благодаря эсперанто я стал говорить по-молдавски и сам быстро изучил английский по учебнику.

Известно, что эсперанто очень не любили в тоталитарных государствах. Почему, как вы считаете?
– Потому что цель эсперанто – свободное общение всех со всеми: людей разных национальностей и разных стран. В гитлеровской Германии эсперанто объявили языком евреев и коммунистов – с соответствующими последствиями для его популяризаторов и носителей. В СССР Союз эсперантистов советских республик (СЭСР) ликвидировали в 1937 году. Его руководителей и активистов расстреляли или сослали в лагеря, обвинив в шпионаже и контрреволюционной деятельности. Я лично знал репрессированных за эсперанто – одним из них был Николай Николаевич Рытьков, актер театра им. Ленинского комсомола. В 1938-м его вызвали на Лубянку, и он сам спокойно пришел – думал, нужен переводчик с эсперанто. Но ему просто без лишних разговоров выдали восемь лет лагерей. Отмотав срок, он опять взялся за старое: в 1948-м написал Сталину письмо с просьбой восстановить Союз эсперантистов. Говорят, Сталин взбесился: «Я это грязное ожерелье с горла Москвы сброшу». Рытькову дали еще 25 лет лагерей. Но, к счастью, вскоре после смерти вождя освободили. Всем, кто интересуется темой репрессий за эсперанто, могу порекомендовать книгу «Опасный язык». Ее написал немецкий историк и мой хороший знакомый Ульрих Линс.

Спецслужбы разных стран интересовались эсперанто как способом шифровки информации. Прижилось ли где-нибудь такое использование языка?
– Вряд ли такое могло прижиться. Этот язык создавали для обратных целей – всеобщего понимания. Для людей, которые говорят на романских, германских и даже славянских языках, многое в тексте на эсперанто понятно и без его изучения.

Как вы относитесь к тому, что на эсперанто переводят религиозную литературу – в том числе Библию и Коран?
– Религиозная литература на эсперанто – это нормально. Как и на всех других языках. В СССР она была под запретом: религиозные тексты нельзя было найти ни в магазине, ни в библиотеке. Познакомиться же с ними очень хотелось. В 1979 году я участвовал в Международном конгрессе эсперантистов в Швейцарии. Там я подарил несколько книг на эсперанто, изданных в Эстонии, своему английскому знакомому – а взамен попросил купить мне Библию на эсперанто: Ветхий Завет в переводе Лазаря Заменгофа, который, собственно, и создал эсперанто, и Новый Завет, который перевели позже. На границе книгу могли конфисковать советские таможенники, поэтому пришлось пойти на хитрость. Чтобы провезти Библию, я попросил руководителя нашей делегации – министра просвещения Эстонии Фердинанда Эйсена – положить её в свой чемодан. Руководителей делегаций не подвергали досмотру. И так с нашей помощью Библия на эсперанто впервые проникла на территорию Советского Союза.

Вы писали, что русский язык, возможно, в наибольшей степени повлиял на развитие эсперанто – да и автор языка Людвик Лазарь Заменгоф был русскоговорящим. Можно ли назвать эсперанто «новым русским»?
– Структуры обоих языков очень близки друг другу. Да и с точки зрения самых часто используемых слов общность эсперанто и языка Пушкина, по моим наблюдениям, составляет 58,8%. Очевидно также влияние на фразеологию. Но при этом эсперанто создавали все же путем отбора элементов не только из русского языка, а из общего интернационального фонда.

И все-таки место интернационального языка в итоге занял английский. Что происходит с эсперанто сегодня – он цветет или угасает?
– Популярность эсперанто во многом зависит от международной ситуации. Например, раньше сильная школа была в Иране, но теперь у власти исламистское правительство, и для эсперантистов настали не лучшие времена. Формально школа не запрещена и работает, но некоторые из моих иранских друзей-эсперантистов все же предпочли переселиться в другие страны. С другой стороны, большой толчок развитию эсперанто дал интернет. Появились социальные сети, стало легче вести переписку и создавать интернациональные сообщества. Не так давно курс эсперанто опубликовали в программе для изучения языков Duolingo. Его прошли десятки тысяч новых людей.